Я учился в американском университете. Часть третья.
Мнения и аналитика 13.12.2020 261
Дорогой читатель! Мы открываем новую рубрику - " Ищем издателя". В этой рубрике мы будем печатать совершенно новые рассказы, повести, романы (а вдруг!) и ждать Вашей оценки и внимания будущих издателей. Условие: произведение должно быть новым, нигде не изданным. Большие "творения" мы будем печатать по частям.
С уважением, главный редактор.
Я учился в американском университете. Часть третья. Первую и вторую части можно найти в разделе "Мнения и аналитика"
Учёба была поставлена очень здорово, преподаватели каждый небольшой кусок теории сопровождали практическими примерами и конкретными демонстрациями, знания вколачивались профессионально и беспощадно. Занятия, как правило, вели не анемичные университетские преподаватели, а агрессивные, состоявшиеся практики. В части обучения – америкосы, я снимаю перед вами шляпу: вы – профи и очень многому меня научили. Без обид: наши преподаватели в высшей школе (подавляющее большинство из них) – дети в коротких штанишках. А сама высшая школа в практическом приложении её форм и методов обучения – полная туфта (по сравнению с американцами, конечно). Поэтому-то у нас каждый молодой специалист начинает своё обучение профессии на производстве заново. Я получил образование в трёх высших учебных заведениях, двух наших и в американском – я имею право и возможность сравнивать.
Главный смысл того, что вколачивали нам американцы, заключался в том, что любой информационный поток, правда или ложь, распространяется по совершенно одинаковым законам и в смысле организации и технологии подачи ничем друг от друга не отличается. У конечного потребителя – простого обывателя – практически нет шансов самостоятельно отличить один поток от другого, правду от лжи. Именно так работают все средства массовой информации и PR-службы в Америке, именно поэтому подавляющее большинство американцев живут в иллюзорном, нарисованном мире. Именно этому – рисовать иллюзорные картинки, выгодные америкосам – и учили нас классные преподы в американском университете. Эти картинки мы должны были рисовать в головах у наших, уже отравленных перестройкой граждан России.
Мы с Петром поняли это с первых же занятий, как и то, что некоторые преподаватели заметно отличались от университетских коллег. Мы не ошиблись – по окончании курса один из них официально представился агентом ФБР и убеждал нас в том, что мир и дружба во всём мире есть главная цель усилий американского правительства. Естественно, мы согласились – но американец расстался с нами холодно. Потом мы долго ржали – представили, что они слушали разговоры в нашем номере о них, америкосах… Недипломатичные были разговоры.
С четырёх часов дня и все субботы и воскресенья мы были совершенно свободны. Но по субботам нам практически всегда устраивали экскурсии для знакомства с реальной жизнью Америки. Первая экскурсия была в федеральную тюрьму штата Алабама – 1800 с чем-то заключённых, из которых четверо белых. Четверо – все остальные были негры и мексиканцы.
Наглые, шумные, с дерзкими взглядами – они явно не раскаивались в содеянном и не собирались исправляться. В тюрьме было очень чистенько, светло-серенько, практически вся обстановка из металла и прекрасная еда в одноразовой посуде. Мы там пообедали – правда, было вкусно. Надзиратели были все белыми, цветных мы не видели. Внутри тюрьмы был огромный двор в виде зелёной лужайки, большую часть светового дня заключённые проводили на ней. В хорошую погоду, конечно. Нам разрешили пообщаться с некоторыми заключёнными – на наш выбор. Мы выбрали белую даму лет сорока, худенькую, невзрачную… Надзиратель сказал, что она – очень опасная преступница, украла полтора миллиона(!) долларов в банке (кассиром работала), ей дали двенадцать лет. Она уже отсидела четыре, ей предлагали вернуть деньги и амнистию, она отказалась. Я спросил ради интереса: почему? Спросил на английском, конечно. Как презрительно, уничижительно взглянула на меня эта американка! И покрутила пальцем у виска. И ушла – ни с кем более она разговаривать не стала. Стоявший рядом начальник тюрьмы – рыжий ирландец Джереми – похлопал меня по плечу, объяснил:
- Да она отдохнёт ещё восемь лет и выйдет миллионершей! И всё окей будет у неё. Женщина с характером, зарабатывает деньги.
Осуждения в его словах не было.
В следующую субботу мы ездили в Нью-Орлеан, в казино. Нью-Орлеан был тогда признанным центром развлечения, одним из центров игорного бизнеса. Главная его улица была пешеходной с кучей всевозможных магазинчиков, сувенирных лавок и секс-шопов. Обилие последних поражало. Тут ещё Пётр стал дёргать меня за рукав и тыкать пальцем вверх – я поднял глаза и обомлел: поперёк улицы висела растяжка, на которой были огромные фото обнажённых, огромно-толстых дам в самых неприличных позах голодных самок. Аффигеть! Никогда более, ни в одном городе, ни в одной стране мира я не видел подобного. Людей на улице шло очень много, толпа была плотной, все задирали головы и веселились. Я до сих пор не могу определиться с теми чувствами, которые я испытал тогда – недоумение?
Казино было шикарным: огромный стеклянный куб, вдающийся в океан, волны иногда даже доставали до остекления ресторана (мы сидели у самого окна) – красиво очень! А вот вход в казино был сделан в виде помпезных золочёных ворот яркой готики 18-го века. На Юге Америки такой стиль встречается частенько. В огромном, величественном – как тронный зал – туалете везде стояли очень красивые большие корзины с цветущими розами, а в центре зала высился большой стул, практически трон. Рядом стоял благообразный, весь в белом, негр. Из нас двоих на этот стул-трон он пригласил почему-то Петра. Пётр сел – негр начал чистить ему ботинки. Подвернув брюки и обернув ногу до ботинка белейшей салфеткой. Мы были в туалете, вокруг благоухали розы, негр чистил Петру ботинки, а у нас в стране шла перестройка.
Весь сеанс очищения ботинок Пётр на одном мате объяснял мне, что он думает об америкосах и как он хочет домой.
Много впечатлений осталось невысказанными – на повесть точно хватит, не «тырнетовский» формат. Те, у кого есть деньги, живут в Америке хорошо, материально хорошо. В духовном смысле средний американец абсолютно неинтересен, поговорить с ним можно только о торгах и бизнесе, о бейсболе… всё! Они все просты, как советские три рубля – и стоят столько же. Абсолютно внушаемы, одна реклама в мозгах и «Америка превыше всего». Но очень сильная, умная и беспринципная верхушка, элита общества. Абсолютно обособленная, чистокровная, сотнями лет берегущая породу и чистоту крови замкнутая порода людей. Встречались мы и с представителями истеблишмента, беседовали. Они – другие. Как из космоса – «Чужие». Помните?
Они не злые, не жадные, не буржуи или социалисты, они – чужие. У них свои расчёты, своё видение мироустройства и своё представление о том, как этот Мир построить. Наше мнение, как и само наше существование в их расчётах не учитывается – это я могу сказать абсолютно точно. Я до сих пор помню их мерзкую, снисходительную откровенность и бесстыдный лёд суждений о нациях, странах и месте Америки в Мире.
Их университет умело вколотил в меня чёткое понимание: ничего совместного у нас с ними быть не может.
Эмиль Боев, автор.
С уважением, главный редактор.
Я учился в американском университете. Часть третья. Первую и вторую части можно найти в разделе "Мнения и аналитика"
Учёба была поставлена очень здорово, преподаватели каждый небольшой кусок теории сопровождали практическими примерами и конкретными демонстрациями, знания вколачивались профессионально и беспощадно. Занятия, как правило, вели не анемичные университетские преподаватели, а агрессивные, состоявшиеся практики. В части обучения – америкосы, я снимаю перед вами шляпу: вы – профи и очень многому меня научили. Без обид: наши преподаватели в высшей школе (подавляющее большинство из них) – дети в коротких штанишках. А сама высшая школа в практическом приложении её форм и методов обучения – полная туфта (по сравнению с американцами, конечно). Поэтому-то у нас каждый молодой специалист начинает своё обучение профессии на производстве заново. Я получил образование в трёх высших учебных заведениях, двух наших и в американском – я имею право и возможность сравнивать.
Главный смысл того, что вколачивали нам американцы, заключался в том, что любой информационный поток, правда или ложь, распространяется по совершенно одинаковым законам и в смысле организации и технологии подачи ничем друг от друга не отличается. У конечного потребителя – простого обывателя – практически нет шансов самостоятельно отличить один поток от другого, правду от лжи. Именно так работают все средства массовой информации и PR-службы в Америке, именно поэтому подавляющее большинство американцев живут в иллюзорном, нарисованном мире. Именно этому – рисовать иллюзорные картинки, выгодные америкосам – и учили нас классные преподы в американском университете. Эти картинки мы должны были рисовать в головах у наших, уже отравленных перестройкой граждан России.
Мы с Петром поняли это с первых же занятий, как и то, что некоторые преподаватели заметно отличались от университетских коллег. Мы не ошиблись – по окончании курса один из них официально представился агентом ФБР и убеждал нас в том, что мир и дружба во всём мире есть главная цель усилий американского правительства. Естественно, мы согласились – но американец расстался с нами холодно. Потом мы долго ржали – представили, что они слушали разговоры в нашем номере о них, америкосах… Недипломатичные были разговоры.
С четырёх часов дня и все субботы и воскресенья мы были совершенно свободны. Но по субботам нам практически всегда устраивали экскурсии для знакомства с реальной жизнью Америки. Первая экскурсия была в федеральную тюрьму штата Алабама – 1800 с чем-то заключённых, из которых четверо белых. Четверо – все остальные были негры и мексиканцы.
Наглые, шумные, с дерзкими взглядами – они явно не раскаивались в содеянном и не собирались исправляться. В тюрьме было очень чистенько, светло-серенько, практически вся обстановка из металла и прекрасная еда в одноразовой посуде. Мы там пообедали – правда, было вкусно. Надзиратели были все белыми, цветных мы не видели. Внутри тюрьмы был огромный двор в виде зелёной лужайки, большую часть светового дня заключённые проводили на ней. В хорошую погоду, конечно. Нам разрешили пообщаться с некоторыми заключёнными – на наш выбор. Мы выбрали белую даму лет сорока, худенькую, невзрачную… Надзиратель сказал, что она – очень опасная преступница, украла полтора миллиона(!) долларов в банке (кассиром работала), ей дали двенадцать лет. Она уже отсидела четыре, ей предлагали вернуть деньги и амнистию, она отказалась. Я спросил ради интереса: почему? Спросил на английском, конечно. Как презрительно, уничижительно взглянула на меня эта американка! И покрутила пальцем у виска. И ушла – ни с кем более она разговаривать не стала. Стоявший рядом начальник тюрьмы – рыжий ирландец Джереми – похлопал меня по плечу, объяснил:
- Да она отдохнёт ещё восемь лет и выйдет миллионершей! И всё окей будет у неё. Женщина с характером, зарабатывает деньги.
Осуждения в его словах не было.
В следующую субботу мы ездили в Нью-Орлеан, в казино. Нью-Орлеан был тогда признанным центром развлечения, одним из центров игорного бизнеса. Главная его улица была пешеходной с кучей всевозможных магазинчиков, сувенирных лавок и секс-шопов. Обилие последних поражало. Тут ещё Пётр стал дёргать меня за рукав и тыкать пальцем вверх – я поднял глаза и обомлел: поперёк улицы висела растяжка, на которой были огромные фото обнажённых, огромно-толстых дам в самых неприличных позах голодных самок. Аффигеть! Никогда более, ни в одном городе, ни в одной стране мира я не видел подобного. Людей на улице шло очень много, толпа была плотной, все задирали головы и веселились. Я до сих пор не могу определиться с теми чувствами, которые я испытал тогда – недоумение?
Казино было шикарным: огромный стеклянный куб, вдающийся в океан, волны иногда даже доставали до остекления ресторана (мы сидели у самого окна) – красиво очень! А вот вход в казино был сделан в виде помпезных золочёных ворот яркой готики 18-го века. На Юге Америки такой стиль встречается частенько. В огромном, величественном – как тронный зал – туалете везде стояли очень красивые большие корзины с цветущими розами, а в центре зала высился большой стул, практически трон. Рядом стоял благообразный, весь в белом, негр. Из нас двоих на этот стул-трон он пригласил почему-то Петра. Пётр сел – негр начал чистить ему ботинки. Подвернув брюки и обернув ногу до ботинка белейшей салфеткой. Мы были в туалете, вокруг благоухали розы, негр чистил Петру ботинки, а у нас в стране шла перестройка.
Весь сеанс очищения ботинок Пётр на одном мате объяснял мне, что он думает об америкосах и как он хочет домой.
Много впечатлений осталось невысказанными – на повесть точно хватит, не «тырнетовский» формат. Те, у кого есть деньги, живут в Америке хорошо, материально хорошо. В духовном смысле средний американец абсолютно неинтересен, поговорить с ним можно только о торгах и бизнесе, о бейсболе… всё! Они все просты, как советские три рубля – и стоят столько же. Абсолютно внушаемы, одна реклама в мозгах и «Америка превыше всего». Но очень сильная, умная и беспринципная верхушка, элита общества. Абсолютно обособленная, чистокровная, сотнями лет берегущая породу и чистоту крови замкнутая порода людей. Встречались мы и с представителями истеблишмента, беседовали. Они – другие. Как из космоса – «Чужие». Помните?
Они не злые, не жадные, не буржуи или социалисты, они – чужие. У них свои расчёты, своё видение мироустройства и своё представление о том, как этот Мир построить. Наше мнение, как и само наше существование в их расчётах не учитывается – это я могу сказать абсолютно точно. Я до сих пор помню их мерзкую, снисходительную откровенность и бесстыдный лёд суждений о нациях, странах и месте Америки в Мире.
Их университет умело вколотил в меня чёткое понимание: ничего совместного у нас с ними быть не может.
Эмиль Боев, автор.
Другие новости раздела
